Автор: Тонков Владимир Викторовия, основоположник биосенсорной психологии.
К статье А.С.Акиничева «Сравнительный анализ научных, религиозных и бытовых представлений о человеческой духовности».
Кратко описывая биосенсорные психопрактики и обозначая их положение в современном знании о человеке, вполне допустимо утверждать, что они являются отраслями науки о психо-био-феноменальных свойствах человеческого организма и его скрытых психических качествах воздействия на окружающее, из этого следующих.
И действительно: область интересов, к примеру, биосенсорной психологии распространяется на те особенности человеческого поведения, за которыми довольно часто угадываются паранормальные склонности человеческого организма, способствующие возникновению парафеноменальных событий, зачастую нарушающих саму логику современного научного мировоззрения или общечеловеческих взглядов на окружающую нас материю и её взаимосвязи с человеческими психическими способностями.
Тщательное, изначально предвзятое и придирчивое, рассмотрение поведенческих мотивов и противоречий человеческих понятий философского характера, таких как «любовь», «мораль» и «этика», выявляет множественные смысловые несовпадения, демонстрируемые вложенными участниками смыслов и реальных практических ожиданий от их применения.
Так, при систематических опросах с целью выявления смыслов, вкладываемых участниками этих опросов в понятие «любовь», подавляющее большинство опрашиваемых людей отмечает, во-первых, близость этого понятия именно к сфере физиологических половых отношений, а во-вторых, обозначает любовь как рост личного удовольствия опрашиваемого человека от улучшения состояния его партнёра – но уже в различных, часто — не имеющих отношения к физиологии, областях.
Однако, в процессе дальнейшего опроса этих участников выявляется довольно своеобразная склонность – улучшение положения или состояния «любимого» неизбежно должно происходить под обязательным одобрением «любящего» и исключительно в границах «допустимых» сценариев.
Так, подавляющее большинство участников, объявлявших ранее, что «любовь – это когда мне хорошо от того, что хорошо моему любимому», категорически меняют точку зрения в предположительном положении, когда их внезапный приход застаёт «любимого» в ситуации улучшения его состояния от взаимоотношений с третьими лицами. В качестве простых примеров: ревность к водителям, сослуживцам, продавцам и официантам, в качестве сложных – ситуации супружеских измен или им подобные.
Таким образом, совершенно чётко просматривается несостоятельность заявленных изначальных смыслов положения «любовь – это когда мне хорошо от того, что хорошо моему любимому» реально происходящим событиям, участниками которых становятся конкретные люди.
В первоисточнике обоснование термина «любовь» у таких опрошенных, по-видимому, должно было бы выглядеть так: «любовь – это когда мне хорошо от того, что хорошо моему любимому в границах допустимости моих личных интересов к нему».
Однако, в таком случае, исчезает сама основа первоначальной формы утверждения, выражавшаяся, предположительно, в претензии на характерную жертвенную позицию «любящего», когда его интерес к состоянию «любимого» был подчинённым.
Отношение, названное такими людьми «любовью» вдруг приобретает типичные черты обычной человеческой привязанности с элементами принудительного психологического регулирования и прогнозированного управления чужими поступками.
Временами бывает странно наблюдать, что довольно большая часть сообщества самих психологов, психотерапевтов и философов, погружаясь в глубины исследования философских взаимосвязей и психологических драм, а также — претендуя на вполне адекватное восприятие психологических неоднозначностей, будто бы не замечает таких явных смысловых подмен, продолжая использовать соответствующую терминологию для собственных ситуаций, относящихся к ней, реальной «любви», весьма и весьма удалённо.
Биосенсорная психология, родившаяся не в силу длительных теоретических размышлений о поведенческих несообразностях человечества, а в связи с неопровержимыми, неоднократно доказанными возможностями множества людей к паранормальным показательным действиям в отношении способности психики к бесконтактному перемещению предметов малой массы, изначально имеет несколько бунтарский взгляд на окружающую действительность.
Справка. В 2008 году в «Российской книге рекордов и достижений» направлением биосенсорных психодисциплин был зарегистрирован мировой авторский рекорд в номинации «самое большое количество людей, обученных в кратчайшее время навыкам телекинеза». В рекорде зарегистрировано около 300 человек с неизменным 100-% положительным практическим результатом.
Терминологически наименование обсуждаемой здесь области психологии («биосенсорная психология»), было выведены в процессе длительного обсуждения между мною, как идеологическим основоположником исследований, и А.В.Горюновым, на тот момент – действующим администратором нашего института, впоследствии покинувшим наше направление по ряду человеческих, идеологических и, как оказалось впоследствии, экономических, мягко выражаясь, противоречий.
По выше приведённой причине биосенсорная психология отказалась безропотно рассматривать множественную, изначально существующую в психодисциплинах и философии, терминологическую путаницу в качестве безусловно воспринимаемых терминов, предполагая использовать в своей внутренней семантической среде лишь те понятия, которые, пройдя принципиальную проверку на совпадение вложенных смыслов реальным ожиданиям будут признаны соответствующими.
На определённом этапе исследований тщательной проверке подверглись такие терминологические обозначения, как «духовность», «любовь», «совесть», «мораль», «этика» и другие, что, безусловно, было ошибочно воспринято рядом философов и психологов как наша претензия на исключительность, превосходство или «махровый снобизм». При этом, по-видимому, не стоит окончательно отвергать и идею соответствующего ревизионизма – дозированного, уместного и здраво обоснованного.
Результатом такой терминологической проверки явилось приведение в порядок как самой семантической базы понятий обсуждаемой группы психологических изысканий, так и значительное отрезвление восприятия самих участников, ставших, вследствие этого, относиться значительно осторожнее к любым высказываниям и терминологическим обозначениям подобного характера.
Упорядочивание терминологического инструментария, исходя именно из практического, а не теоретического характера внутренних исследований и интересов биосенсорной психологии, оправдывается чрезвычайной необходимостью исследовательской ситуации, поскольку практически у всех наших участников была выявлена прямая закономерность совпадений настроечных результатов от внутреннего семантико–биосенсорного баланса, значительно нарушаемого вследствие разбаланса вложенных смыслов — с одной стороны, и реализовавшихся психических ситуационностей — с другой.
Поскольку в области биосенсорной психологии в зоне личностного оправдания её фундаментологии для каждого участника вопрос парафеноменальной результативности является определяющим, мы не могли идти на бездумное использование социологически сложившихся терминологических несоответствий.
При исследовании области человеческих отношений, обозначаемых социально–синонимическими терминами «совесть» и «мораль», мы обратили внимание на ряд специфических несоответствий применения близкой по смыслу группы обозначений в отношении действий, принципиально диктуемых человеку различными секторами потребностей.
По мере дальнейшего изучения были выявлены две основополагающие, главенствующие в провоцировании смысла поступков, группы, имеющие отношение:
— с одной стороны к исключительно внутренним личностным психофизиологическим побудительным мотивациям,
— с другой – также к психофизиологическим, но уже в качестве ответных на социальные ограничения или, наоборот, возможности.
Имея в своём ресурсе лишь два основополагающих общепринятых понятия, описываемых в ряде довольно высокопрофессиональных работ в качестве взаимозаменяющих смыслообразующих выражений («совесть» и «мораль»), мы были вынуждены исследовать семантические особенности каждого из обозначений и распределить выявленную двусмысленность между ними.
Наиболее удобным из имеющихся в философско-психологическом обиходе широко применимых терминов для наименования личностных психобиофизических выплесков, продиктованных собственными потребностями человека оказалось слово «совесть» — как категория наиболее глубокого рефлексионного характера для человека, и на основе этого в биосенсорной психологии выявилось правило:
— «совесть – есть система личностных реакций человека, животного или иного биологически активного существа, свойственная его видовому естественному проявлению без учёта давления лавины внешних социальных условностей или условностей взаимоотношений».
Иначе говоря: бессовестно собаке ходить НЕ на четырёх лапах, а человеку – НЕ на двух. Бессовестно корове питаться мясом, а кошке мечтать о полётах в небе. Бессовестно рыбе лезть на берег, а коню сидеть на ветвях деревьев.
Бессовестно человеку искать уединённого места для оправления естественных надобностей по удалению биологических отходов пищепереработки из организма, а также – бессовестно говорить об этом удалении биологических отходов настолько сложными категориями.
Из психологически сложно понимаемого: бессовестно НЕ иметь в русском языке русских же слов для полного наименования всех без исключения частей и конечностей анатомии человеческого организма, замещая отдельные неудобные для произношения понятия на заимствованные из других языков или специальных медицинских разделов.
Бессовестно утверждать, что в русском языке отсутствуют отдельные слова, применяемые практически всеми русскоязычными, а зачастую — и вовсе не русскоязычными людьми на протяжении веков.
И так далее – согласно основному признаку изначальной психофизиологичности процесса – без намёков в сторону кого бы то ни было, исключительно — в качестве грубых в своей чёткости примеров.
Подобно первому, выявилось и правило второе:
«мораль – есть система личностных реакций человека, животного или иного биологически активного существа, свойственная его видовому естественному проявлению, искажённая давлением лавины внешних социальных договорённостей или условностей взаимоотношений».
Собаке морально находиться НЕ на четырёх лапах при условии, что она работает в цирке или достаёт еду, человеку морально ходить НЕ на двух, если он болен, ранен, достаёт предмет из-под стола или показывает, как ходит собака.
Корова имеет право питаться мясом, если это назначил доктор, кошка может помечтать о небе за кусок ожидаемой рыбы, а конь посидеть на ветвях дерева по причине карнавала.
Однако, совершенно аморально «справлять нужду» НЕ в местах, для этого специально предназначенных, а также намекать на возможность сексуальных взаимоотношений в условиях, ситуациях и общении, где это принципиально не допускается или с теми, кто таковых отношений не предполагает, что и провоцирует систему определённых запретов на сексуально–активные понятия, слова, обозначения, намёки: анекдоты, истории, шутки, обсуждения.
Таким образом, биосенсорная психология целенаправленно выделяет качественную отличительную черту побудительных мотивационностей в отношении комплексных психофизиологических процессов, протекающих в организме человека на стадии психобиохимической подготовки к последующему, мотивированному ей действию – как направляемому наружу, так и в него самого.
Так, нарушения деятельности тех или иных внутренних органов или систем рассматриваются биосенсорной психологией также весьма специфично: отказ органа исполнять свои естественные функции в нормальных, не запредельно агрессивных, внешних для его деятельности, условиях рассматривается не с позиции соматических или функциональных нарушений, а с точки зрения «совести» или «морали» этого органа, что часто приводит к новому повороту течения уже существующих у человека болезней.
В ходе длительных наблюдений и практических занятий по выявлению вполне естественных, но — резервных возможностей человеческого организма паранормального характера, именно система противопоставления качественных свойств «морали» и «совести», а также их формализованных проявлений в виде внешне схожих декларантов – «эмоций» и «чувств», позволила нам вплотную приблизиться к вопросу глубинной психической разгрузки, что, в свою очередь, выявило путь глубинной трансформации не до конца понятного качества, приводящего к «восхождению» из глубин личности человека особых возможностей, выражающихся в феноменальных паранормальных способностях.
Этот процесс, не имея ни малейшего отношения к психотропным или психотронным методам воздействия, быстрее напоминает последовательное и скрупулёзное наведения порядка в помещении, принципиально непроходимом для изначального «импульса силы» по причине беспорядочного размещения предметов домашнего обихода.
Как, если бы мы расположили мебель в помещении таким образом, что чрезвычайно необходимые для нас свежий воздух и ласкающие лучи утреннего солнца проникали бы в помещение ровно на расстояние до стенки шкафа, вплотную приставленной нами же к настежь раскрытому в поисках свежести окну.
Выявлению семантических или идеализованных соответствий в биосенсорной психологии вообще придаётся изначально довольно большое значение наравне со специальными дыхательными, двигательными, звукообразующими, энергообращающими и прочими специальными тренировками.
Исходя из этого, под детальное исследование на предмет их смыслового соответствия попадает множество терминологических утверждений, зачастую воспринимаемых в социуме совершенно аксиоматично, иначе говоря — бесспорно.
Так, философско–мировоззренческий термин «духовность», при ближайшем рассмотрении, оказывается чрезвычайно искаженным и мало соответствующим своему семантическому значению.
Ряд словарей предлагает нам рассматривать «духовность» в качестве религиозности, однако религиозность, даже по утверждению самих священников, не является верой в божественность, чаще ограничивая человека верой в исполнение религиозных обрядов.
Часто под «духовностью» подразумевается некая психическая близость к изобразительному или театральному творчеству, что также бывает довольно несостоятельно, поскольку далеко не каждому произведению дано вызвать из глубин участников хотя бы отдельную реакцию.
Иное дело, если отойдя от сложившейся массы довольно противоречивых определений понятия «духовность», мы исследуем первопричину его возникновения.
По достаточно чётко выявляющемуся смысловому соответствию, «духовность» должна иметь, порождать, либо сама порождаться в условиях, неизбежно связанных с некой манифестацией, проявлением особого явления, обозначаемого термином «дух».
Достаточно широко известно, что основным «монополистом», идеолого-историческим правообладателем этого термина является мировая религия, определяющая человеческое существо в качестве тройственного «симбиотирующего» (от «симбиот» — совместно живущей пары существ, дополняющих друг друга) образования.
Так, человек, «из праха восставший, в прах и уходящий», по утверждениям христианских, а точнее – всех родственных христианским, теологов, обладает физическим телом, душой и, внимание: это важно:
«бессмертным духом, в него нисходящим».
Странно видеть вокруг огромное количество людей, совершенно безосновательно уверенных в том, что «бессмертный дух, в него нисходящий» — и есть «он сам»… И что «дух сошедший», после факта физиологической кончины тела этого человека, вознесётся в «кущи» уже будучи им самим…
Иное дело – «душа», которой околохристианская теология придаёт качество продолжения человека, относя её свойства к иноматериальным областям и предупреждая о, внимание:
«её простоте, красоте, чистоте и вере»…
Таким образом, для наведения порядка во внутреннем психическом пространстве человека, чрезвычайно заинтересованного, внимание: вопросами собственного выживания, касающимися даже последовательного воинствующего атеиста, в глубине своей жаждущего выхода из безысходной окончательности своего существования, жизненно необходимо выявление системы психического позиционирования в отношении качества (духовности), таковой выход ему обещающего – по заверениям всех окружающих, активно обсуждающих этот вопрос в его присутствии всю его сознательную и бессознательную жизнь.
Человек принципиально не может успокоиться в своих, зачастую неосознанных, исканиях особых свойств «духа», придающих, по заверениям окружающих, феноменальную способность вечного существования, правда – в иных, специфически отличных формах бытия.
Таким образом, терминологическая матрица «духовности» становится одной из фундаментально определяющих психофильтрационных «свалок», вокруг которой происходит непрекращающийся неосознанный труд огромной части внесознанательных реакций человека.
В результате тщательного смыслообразующего исследования, мы пришли к выводу, что основополагающим качеством «духа» является мотивационный импульс. Так, при всём многообразии поясняющих ссылок на словари, античные и современные источники, учебные или технологические программы «духовность» неизбежно сопоставляется:
— во-первых, с «идеальным устремлением»,
— во-вторых, с победным прорывом из ограничивающих условий биологического существования в области более широких сверхбиологических возможностей.
Перенеся именно такое понимание духовности на опытную базу, мы убедились, что характер глубинной психоразгрузки, действительно, значительно расширился, а способность в парафеноменологии естественно значительно возрасла путём устранения ряда внутренних препятствий на пути восхождения некоего малоопределяемого, но чрезвычайно близкого человеческому самовосприятию эффекта.
Нами проводилось довольно множество подобных исследований на протяжении длительного, около 20 лет, периода изысканий и этот путь давал неизменную, достаточно отчётливую надежду на предсказуемые ожидания, в итоге получавшие однозначные подтверждения и приносившие интереснейшие результаты.
Так, к примеру, стало достаточно понятно, что под «этикой» в биосенсорной психологии, в логической связке с понятиями «совести» и «морали», следует подразумевать не принципы человеческого общения, направленные на внешние взаимоотношения, а исключительно внутренний глубинный комплекс психических самопредставлений о неформализованном, ожидаемом в будущем, самообразе, выступающем в качестве мерила жизненных устремлений самого этого человека.
Так, этические принципы необсуждаемы и неприкасаемы при любых обстоятельствах. Комплекс этических самопредставлений имеет глубочайший запрет на самоисследование этой сферы, но совершенно беззащитен перед внешним наблюдением. Он принципиально не может быть восстановлен после выявления его в процессе общения кем–либо из собеседников или аналитиков, порождая у лица, лишившегося такого самоопределения либо неосознанную потребность построения нового этического комплекса, но чаще – потерю самого смысла существования, зачастую — фатального в последствиях.
В заключение, по-видимому, следует особо пояснить отсутствие в этом материале каких–либо цитат, ссылок на конкретные статьи, исследования или иные материалы иных авторов.
Это делается вполне осознанно с целью выявления позиции именно биосенсорной психологии в отношении излагаемых здесь вопросов.
Как систематические, так и отдельные обращения к богатейшему опыту философии и психологии, а также цитирование разнообразных авторских утверждений способны значительно размыть акцентированную здесь изначально идею представления биосенсорных взглядов на смысловые противоречия в философских понятийных взаимосвязях, что, безусловно, никак не входило в наши планы в этом послесловии к статье предыдущего автора — А.С.Акинчева: «Сравнительный анализ научных, религиозных и бытовых представлений о человеческой духовности».
К статье А.С.Акиничева «Сравнительный анализ научных, религиозных и бытовых представлений о человеческой духовности».
Кратко описывая биосенсорные психопрактики и обозначая их положение в современном знании о человеке, вполне допустимо утверждать, что они являются отраслями науки о психо-био-феноменальных свойствах человеческого организма и его скрытых психических качествах воздействия на окружающее, из этого следующих.
И действительно: область интересов, к примеру, биосенсорной психологии распространяется на те особенности человеческого поведения, за которыми довольно часто угадываются паранормальные склонности человеческого организма, способствующие возникновению парафеноменальных событий, зачастую нарушающих саму логику современного научного мировоззрения или общечеловеческих взглядов на окружающую нас материю и её взаимосвязи с человеческими психическими способностями.
Тщательное, изначально предвзятое и придирчивое, рассмотрение поведенческих мотивов и противоречий человеческих понятий философского характера, таких как «любовь», «мораль» и «этика», выявляет множественные смысловые несовпадения, демонстрируемые вложенными участниками смыслов и реальных практических ожиданий от их применения.
Так, при систематических опросах с целью выявления смыслов, вкладываемых участниками этих опросов в понятие «любовь», подавляющее большинство опрашиваемых людей отмечает, во-первых, близость этого понятия именно к сфере физиологических половых отношений, а во-вторых, обозначает любовь как рост личного удовольствия опрашиваемого человека от улучшения состояния его партнёра – но уже в различных, часто — не имеющих отношения к физиологии, областях.
Однако, в процессе дальнейшего опроса этих участников выявляется довольно своеобразная склонность – улучшение положения или состояния «любимого» неизбежно должно происходить под обязательным одобрением «любящего» и исключительно в границах «допустимых» сценариев.
Так, подавляющее большинство участников, объявлявших ранее, что «любовь – это когда мне хорошо от того, что хорошо моему любимому», категорически меняют точку зрения в предположительном положении, когда их внезапный приход застаёт «любимого» в ситуации улучшения его состояния от взаимоотношений с третьими лицами. В качестве простых примеров: ревность к водителям, сослуживцам, продавцам и официантам, в качестве сложных – ситуации супружеских измен или им подобные.
Таким образом, совершенно чётко просматривается несостоятельность заявленных изначальных смыслов положения «любовь – это когда мне хорошо от того, что хорошо моему любимому» реально происходящим событиям, участниками которых становятся конкретные люди.
В первоисточнике обоснование термина «любовь» у таких опрошенных, по-видимому, должно было бы выглядеть так: «любовь – это когда мне хорошо от того, что хорошо моему любимому в границах допустимости моих личных интересов к нему».
Однако, в таком случае, исчезает сама основа первоначальной формы утверждения, выражавшаяся, предположительно, в претензии на характерную жертвенную позицию «любящего», когда его интерес к состоянию «любимого» был подчинённым.
Отношение, названное такими людьми «любовью» вдруг приобретает типичные черты обычной человеческой привязанности с элементами принудительного психологического регулирования и прогнозированного управления чужими поступками.
Временами бывает странно наблюдать, что довольно большая часть сообщества самих психологов, психотерапевтов и философов, погружаясь в глубины исследования философских взаимосвязей и психологических драм, а также — претендуя на вполне адекватное восприятие психологических неоднозначностей, будто бы не замечает таких явных смысловых подмен, продолжая использовать соответствующую терминологию для собственных ситуаций, относящихся к ней, реальной «любви», весьма и весьма удалённо.
Биосенсорная психология, родившаяся не в силу длительных теоретических размышлений о поведенческих несообразностях человечества, а в связи с неопровержимыми, неоднократно доказанными возможностями множества людей к паранормальным показательным действиям в отношении способности психики к бесконтактному перемещению предметов малой массы, изначально имеет несколько бунтарский взгляд на окружающую действительность.
Справка. В 2008 году в «Российской книге рекордов и достижений» направлением биосенсорных психодисциплин был зарегистрирован мировой авторский рекорд в номинации «самое большое количество людей, обученных в кратчайшее время навыкам телекинеза». В рекорде зарегистрировано около 300 человек с неизменным 100-% положительным практическим результатом.
Терминологически наименование обсуждаемой здесь области психологии («биосенсорная психология»), было выведены в процессе длительного обсуждения между мною, как идеологическим основоположником исследований, и А.В.Горюновым, на тот момент – действующим администратором нашего института, впоследствии покинувшим наше направление по ряду человеческих, идеологических и, как оказалось впоследствии, экономических, мягко выражаясь, противоречий.
По выше приведённой причине биосенсорная психология отказалась безропотно рассматривать множественную, изначально существующую в психодисциплинах и философии, терминологическую путаницу в качестве безусловно воспринимаемых терминов, предполагая использовать в своей внутренней семантической среде лишь те понятия, которые, пройдя принципиальную проверку на совпадение вложенных смыслов реальным ожиданиям будут признаны соответствующими.
На определённом этапе исследований тщательной проверке подверглись такие терминологические обозначения, как «духовность», «любовь», «совесть», «мораль», «этика» и другие, что, безусловно, было ошибочно воспринято рядом философов и психологов как наша претензия на исключительность, превосходство или «махровый снобизм». При этом, по-видимому, не стоит окончательно отвергать и идею соответствующего ревизионизма – дозированного, уместного и здраво обоснованного.
Результатом такой терминологической проверки явилось приведение в порядок как самой семантической базы понятий обсуждаемой группы психологических изысканий, так и значительное отрезвление восприятия самих участников, ставших, вследствие этого, относиться значительно осторожнее к любым высказываниям и терминологическим обозначениям подобного характера.
Упорядочивание терминологического инструментария, исходя именно из практического, а не теоретического характера внутренних исследований и интересов биосенсорной психологии, оправдывается чрезвычайной необходимостью исследовательской ситуации, поскольку практически у всех наших участников была выявлена прямая закономерность совпадений настроечных результатов от внутреннего семантико–биосенсорного баланса, значительно нарушаемого вследствие разбаланса вложенных смыслов — с одной стороны, и реализовавшихся психических ситуационностей — с другой.
Поскольку в области биосенсорной психологии в зоне личностного оправдания её фундаментологии для каждого участника вопрос парафеноменальной результативности является определяющим, мы не могли идти на бездумное использование социологически сложившихся терминологических несоответствий.
При исследовании области человеческих отношений, обозначаемых социально–синонимическими терминами «совесть» и «мораль», мы обратили внимание на ряд специфических несоответствий применения близкой по смыслу группы обозначений в отношении действий, принципиально диктуемых человеку различными секторами потребностей.
По мере дальнейшего изучения были выявлены две основополагающие, главенствующие в провоцировании смысла поступков, группы, имеющие отношение:
— с одной стороны к исключительно внутренним личностным психофизиологическим побудительным мотивациям,
— с другой – также к психофизиологическим, но уже в качестве ответных на социальные ограничения или, наоборот, возможности.
Имея в своём ресурсе лишь два основополагающих общепринятых понятия, описываемых в ряде довольно высокопрофессиональных работ в качестве взаимозаменяющих смыслообразующих выражений («совесть» и «мораль»), мы были вынуждены исследовать семантические особенности каждого из обозначений и распределить выявленную двусмысленность между ними.
Наиболее удобным из имеющихся в философско-психологическом обиходе широко применимых терминов для наименования личностных психобиофизических выплесков, продиктованных собственными потребностями человека оказалось слово «совесть» — как категория наиболее глубокого рефлексионного характера для человека, и на основе этого в биосенсорной психологии выявилось правило:
— «совесть – есть система личностных реакций человека, животного или иного биологически активного существа, свойственная его видовому естественному проявлению без учёта давления лавины внешних социальных условностей или условностей взаимоотношений».
Иначе говоря: бессовестно собаке ходить НЕ на четырёх лапах, а человеку – НЕ на двух. Бессовестно корове питаться мясом, а кошке мечтать о полётах в небе. Бессовестно рыбе лезть на берег, а коню сидеть на ветвях деревьев.
Бессовестно человеку искать уединённого места для оправления естественных надобностей по удалению биологических отходов пищепереработки из организма, а также – бессовестно говорить об этом удалении биологических отходов настолько сложными категориями.
Из психологически сложно понимаемого: бессовестно НЕ иметь в русском языке русских же слов для полного наименования всех без исключения частей и конечностей анатомии человеческого организма, замещая отдельные неудобные для произношения понятия на заимствованные из других языков или специальных медицинских разделов.
Бессовестно утверждать, что в русском языке отсутствуют отдельные слова, применяемые практически всеми русскоязычными, а зачастую — и вовсе не русскоязычными людьми на протяжении веков.
И так далее – согласно основному признаку изначальной психофизиологичности процесса – без намёков в сторону кого бы то ни было, исключительно — в качестве грубых в своей чёткости примеров.
Подобно первому, выявилось и правило второе:
«мораль – есть система личностных реакций человека, животного или иного биологически активного существа, свойственная его видовому естественному проявлению, искажённая давлением лавины внешних социальных договорённостей или условностей взаимоотношений».
Собаке морально находиться НЕ на четырёх лапах при условии, что она работает в цирке или достаёт еду, человеку морально ходить НЕ на двух, если он болен, ранен, достаёт предмет из-под стола или показывает, как ходит собака.
Корова имеет право питаться мясом, если это назначил доктор, кошка может помечтать о небе за кусок ожидаемой рыбы, а конь посидеть на ветвях дерева по причине карнавала.
Однако, совершенно аморально «справлять нужду» НЕ в местах, для этого специально предназначенных, а также намекать на возможность сексуальных взаимоотношений в условиях, ситуациях и общении, где это принципиально не допускается или с теми, кто таковых отношений не предполагает, что и провоцирует систему определённых запретов на сексуально–активные понятия, слова, обозначения, намёки: анекдоты, истории, шутки, обсуждения.
Таким образом, биосенсорная психология целенаправленно выделяет качественную отличительную черту побудительных мотивационностей в отношении комплексных психофизиологических процессов, протекающих в организме человека на стадии психобиохимической подготовки к последующему, мотивированному ей действию – как направляемому наружу, так и в него самого.
Так, нарушения деятельности тех или иных внутренних органов или систем рассматриваются биосенсорной психологией также весьма специфично: отказ органа исполнять свои естественные функции в нормальных, не запредельно агрессивных, внешних для его деятельности, условиях рассматривается не с позиции соматических или функциональных нарушений, а с точки зрения «совести» или «морали» этого органа, что часто приводит к новому повороту течения уже существующих у человека болезней.
В ходе длительных наблюдений и практических занятий по выявлению вполне естественных, но — резервных возможностей человеческого организма паранормального характера, именно система противопоставления качественных свойств «морали» и «совести», а также их формализованных проявлений в виде внешне схожих декларантов – «эмоций» и «чувств», позволила нам вплотную приблизиться к вопросу глубинной психической разгрузки, что, в свою очередь, выявило путь глубинной трансформации не до конца понятного качества, приводящего к «восхождению» из глубин личности человека особых возможностей, выражающихся в феноменальных паранормальных способностях.
Этот процесс, не имея ни малейшего отношения к психотропным или психотронным методам воздействия, быстрее напоминает последовательное и скрупулёзное наведения порядка в помещении, принципиально непроходимом для изначального «импульса силы» по причине беспорядочного размещения предметов домашнего обихода.
Как, если бы мы расположили мебель в помещении таким образом, что чрезвычайно необходимые для нас свежий воздух и ласкающие лучи утреннего солнца проникали бы в помещение ровно на расстояние до стенки шкафа, вплотную приставленной нами же к настежь раскрытому в поисках свежести окну.
Выявлению семантических или идеализованных соответствий в биосенсорной психологии вообще придаётся изначально довольно большое значение наравне со специальными дыхательными, двигательными, звукообразующими, энергообращающими и прочими специальными тренировками.
Исходя из этого, под детальное исследование на предмет их смыслового соответствия попадает множество терминологических утверждений, зачастую воспринимаемых в социуме совершенно аксиоматично, иначе говоря — бесспорно.
Так, философско–мировоззренческий термин «духовность», при ближайшем рассмотрении, оказывается чрезвычайно искаженным и мало соответствующим своему семантическому значению.
Ряд словарей предлагает нам рассматривать «духовность» в качестве религиозности, однако религиозность, даже по утверждению самих священников, не является верой в божественность, чаще ограничивая человека верой в исполнение религиозных обрядов.
Часто под «духовностью» подразумевается некая психическая близость к изобразительному или театральному творчеству, что также бывает довольно несостоятельно, поскольку далеко не каждому произведению дано вызвать из глубин участников хотя бы отдельную реакцию.
Иное дело, если отойдя от сложившейся массы довольно противоречивых определений понятия «духовность», мы исследуем первопричину его возникновения.
По достаточно чётко выявляющемуся смысловому соответствию, «духовность» должна иметь, порождать, либо сама порождаться в условиях, неизбежно связанных с некой манифестацией, проявлением особого явления, обозначаемого термином «дух».
Достаточно широко известно, что основным «монополистом», идеолого-историческим правообладателем этого термина является мировая религия, определяющая человеческое существо в качестве тройственного «симбиотирующего» (от «симбиот» — совместно живущей пары существ, дополняющих друг друга) образования.
Так, человек, «из праха восставший, в прах и уходящий», по утверждениям христианских, а точнее – всех родственных христианским, теологов, обладает физическим телом, душой и, внимание: это важно:
«бессмертным духом, в него нисходящим».
Странно видеть вокруг огромное количество людей, совершенно безосновательно уверенных в том, что «бессмертный дух, в него нисходящий» — и есть «он сам»… И что «дух сошедший», после факта физиологической кончины тела этого человека, вознесётся в «кущи» уже будучи им самим…
Иное дело – «душа», которой околохристианская теология придаёт качество продолжения человека, относя её свойства к иноматериальным областям и предупреждая о, внимание:
«её простоте, красоте, чистоте и вере»…
Таким образом, для наведения порядка во внутреннем психическом пространстве человека, чрезвычайно заинтересованного, внимание: вопросами собственного выживания, касающимися даже последовательного воинствующего атеиста, в глубине своей жаждущего выхода из безысходной окончательности своего существования, жизненно необходимо выявление системы психического позиционирования в отношении качества (духовности), таковой выход ему обещающего – по заверениям всех окружающих, активно обсуждающих этот вопрос в его присутствии всю его сознательную и бессознательную жизнь.
Человек принципиально не может успокоиться в своих, зачастую неосознанных, исканиях особых свойств «духа», придающих, по заверениям окружающих, феноменальную способность вечного существования, правда – в иных, специфически отличных формах бытия.
Таким образом, терминологическая матрица «духовности» становится одной из фундаментально определяющих психофильтрационных «свалок», вокруг которой происходит непрекращающийся неосознанный труд огромной части внесознанательных реакций человека.
В результате тщательного смыслообразующего исследования, мы пришли к выводу, что основополагающим качеством «духа» является мотивационный импульс. Так, при всём многообразии поясняющих ссылок на словари, античные и современные источники, учебные или технологические программы «духовность» неизбежно сопоставляется:
— во-первых, с «идеальным устремлением»,
— во-вторых, с победным прорывом из ограничивающих условий биологического существования в области более широких сверхбиологических возможностей.
Перенеся именно такое понимание духовности на опытную базу, мы убедились, что характер глубинной психоразгрузки, действительно, значительно расширился, а способность в парафеноменологии естественно значительно возрасла путём устранения ряда внутренних препятствий на пути восхождения некоего малоопределяемого, но чрезвычайно близкого человеческому самовосприятию эффекта.
Нами проводилось довольно множество подобных исследований на протяжении длительного, около 20 лет, периода изысканий и этот путь давал неизменную, достаточно отчётливую надежду на предсказуемые ожидания, в итоге получавшие однозначные подтверждения и приносившие интереснейшие результаты.
Так, к примеру, стало достаточно понятно, что под «этикой» в биосенсорной психологии, в логической связке с понятиями «совести» и «морали», следует подразумевать не принципы человеческого общения, направленные на внешние взаимоотношения, а исключительно внутренний глубинный комплекс психических самопредставлений о неформализованном, ожидаемом в будущем, самообразе, выступающем в качестве мерила жизненных устремлений самого этого человека.
Так, этические принципы необсуждаемы и неприкасаемы при любых обстоятельствах. Комплекс этических самопредставлений имеет глубочайший запрет на самоисследование этой сферы, но совершенно беззащитен перед внешним наблюдением. Он принципиально не может быть восстановлен после выявления его в процессе общения кем–либо из собеседников или аналитиков, порождая у лица, лишившегося такого самоопределения либо неосознанную потребность построения нового этического комплекса, но чаще – потерю самого смысла существования, зачастую — фатального в последствиях.
В заключение, по-видимому, следует особо пояснить отсутствие в этом материале каких–либо цитат, ссылок на конкретные статьи, исследования или иные материалы иных авторов.
Это делается вполне осознанно с целью выявления позиции именно биосенсорной психологии в отношении излагаемых здесь вопросов.
Как систематические, так и отдельные обращения к богатейшему опыту философии и психологии, а также цитирование разнообразных авторских утверждений способны значительно размыть акцентированную здесь изначально идею представления биосенсорных взглядов на смысловые противоречия в философских понятийных взаимосвязях, что, безусловно, никак не входило в наши планы в этом послесловии к статье предыдущего автора — А.С.Акинчева: «Сравнительный анализ научных, религиозных и бытовых представлений о человеческой духовности».
